Куба далека, Куба рядом

Общество

Куба далека, Куба рядом

Куба далека, Куба рядом

Ровно 50 лет назад разразился Карибский кризис. Тогда мир стоял на грани ядерной войны. К середине.10.1962 года на Кубе была создана группировка советских войск численностью 47 тысяч человек. Среди них был и орловец Николай Аркадьевич Дорогин, который служил тогда заместителем командира танковой роты по технической части.

Прицельная стрельба картошкой

С Николаем Аркадьевичем мы познакомились на открытии выставки в военно-историческом музее. Выставка была приурочена к 50-летию начала  Карибского кризиса. Среди посетителей выставки  было много школьников. Судя по всему, ребята в массе своей представления не имеют, что такое Карибский кризис, и не очень понимают, зачем им это знать. Слова о ратном подвиге и патриотизме внимательно и отзывчиво слушают только самые маленькие, а подростки, которым лет по 12-13, спокойно пропускают мимо ушей. Тем не менее публика заметно заинтересовалась, когда прозвучали имена Че Гевары и Фиделя Кастро.

Четверо орловских  участников Карибского кризиса, которые пришли на встречу, по-видимому, так и останутся для юной публики людьми, «которые видели Че Гевару». До  сих пор события на Кубе более чем полувековой давности остаются символом романтической революционности, отваги, стремления к свободе, борьбы маленького, но гордого народа за правое дело, которому противостояла   огромная  военная машина  Соединенных Штатов. Поймала себя на мысли: в первую секунду даже сложно осознать, что эти люди пожимали руку Че Геваре. Его образ – тоже  миф. Причем не советской пропаганды, а вполне современный.

Впрочем, это значительно позже история и пропаганда создают романтический флер вокруг тех или иных событий. 50 лет назад участникам Карибского кризиса было не до романтики.

В 1962 году Николай Аркадьевич Дорогин служил в танковой части на Украине. Как-то вечером командир сказал ему: «Ночью отправляемся на один объект… Пойдешь с нами». Вернуться обратно Николай Аркадьевич смог только через 15 месяцев…

– И ведь не спросили, просто посадили на корабль и увезли, – вздыхает он. – У меня жена тогда была на пятом месяце беременности… Долго дома вообще никто не знал, где я, что со мной, жив ли вообще.

Многие участники кризиса рассказывают, что плыть на Кубу приходилось в трюмах кораблей, в страшной жаре. Дорогина эта участь миновала. Ему разрешали выходить на палубу. Для советских моряков и военных специалистов, взявших курс на Кубу, путешествие было опасным и непредсказуемым. Натовские  подводные лодки и самолеты сопровождали их по всему курсу.

– Проходим мы через Ла Манш, – вспоминает  Николай Аркадьевич. – Вдруг над нами начинает кружить небольшой английский самолет-разведчик. А мы с приятелем стоим на палубе. Рядом лежит картошка, которую взяли  для питания экипажа и пассажиров. Друг берет картошку и со словами «Нá тебе, нá тебе, гад!» бросает картошкой в самолет. Представьте себе – попал! Самолет сразу улетел. Как же мы смеялись тогда!

Самая напряжённая неделя в истории

Высадились в кубинском порту. Пришлось довольно долго ждать, пока корабль, на котором привезли еще и танки, разгрузят.  Молодые военные развлекались, как могли.

– Давай делать плоты. Потом на них началась шутливая драка – кто кого спихнет. И вот остался на плоту один товарищ, самый сильный. Мы-то уж у берега, а он еще в открытой воде. Вдруг возле его плота показался плавник. Акула! И кружит-кружит… Он в воду как прыгнет – удирать решил от нее вплавь. Так акула сама от него шарахнулась. Тоже смеху было…

Все кто ждет победы переходим на сайт ПЕРЕЙТИ

Вновь прибывших разместили, как выразился Николай Аркадьевич, «в курятнике».  Почти сразу же среди солдат и офицеров началась дизентерия. Непривычных к тропической жаре людей  постоянно мучила жажда. А так как питьевой воды не хватало – пили техническую. От распространения эпидемии спас жесткий карантин и отдельная, огороженная колючей проволокой кухня.

Вскоре часть подняли по тревоге и перебросили в лес. Странный и непривычный тропический лес. Там Николай Аркадьевич с сослуживцами провели неделю. По его словам, это была одна из напряженных недель в жизни.

– Вот сидели мы там. Мокли под дождями, насекомые нас поедом ели. И сидишь, ждешь, не знаешь, что будет. Может, в следующую секунду поднимут по тревоге и пойдешь умирать. Видно было, как периодически подлетают американские самолеты, навстречу им наши поднимаются.  В пределах видимости у берега туда-обратно ходят американские военные корабли. В конце концов, из леса нас вернули. Мы все как-то выдохнули.

Выдохнул весь мир. Это была самая напряженная неделя не только Карибского кризиса – всей истории человечества.

«Он здоровался за руку с Че»

После окончания Карибского кризиса Дорогин остался служить на Кубе в должности «советника». Была тогда для советских военных, находящихся за рубежом, такая своеобразная, формально не армейская должность. Они не только ходили в гражданской одежде в повседневной жизни – «в гражданке» проходили даже строевые смотры.

Это было время апогея дружбы и любви между кубинским и советскими народами. Тогда же стал формироваться тот самый миф о Кубе, который удивительным образом жив до сих пор. Советская молодежь распевала «Куба – любовь моя, остров зари багровой». Всех специалистов и просто гостей из СССР кубинцы  ласково называли «советико» и старались принять, как можно лучше. Сегодня, когда Куба стала модным курортом, по рассказам соотечественников,   русских там до сих пор очень любят. Хотя и немного обижаются, что в начале 90-х вывели войска, «бросили».

– Мне разрешили перевезти на Кубу семью, – рассказывает Дорогин. – Дали нам квартиру. Это вам не тропический лес. Все удобства, кондиционер. Машину тоже выдали. Каждую неделю зимой, а зима у них – это где-то 25 градусов тепла и такой же температуры море, ездили на пляж с кристальной чистоты песком и водой. Там мелко было – акулы не заходили. Летом, конечно, жарковато. Но я быстро привык, хотя если три раза в день душ не примешь, человеком уже себя считать сложно. Там я горло себе испортил, голос потерял. Жара же – пьешь постоянно ледяную воду. На Кубе вообще все пьют со льдом.

Николай Аркадьевич учил кубинцев обращаться с танками, прежде всего советскими. Дисциплина у него в части была строгая.

– Я приучил людей: чистота в танке должна быть идеальная. Уж во всяком случае, если он стоит. Так что ребята мои, залезая в танк,  обувь снимали. Как-то демонстрировали нашу технику кубинскому генералу. Он видит, что ребята снимают обувь, так подумал-подумал, да и сам разулся! Дважды довелось общаться с Фиделем. Во время подготовки к параду и во время самого парада в честь годовщины их революции. Спрашивал, как у нас дела, все ли хорошо. С Че Геварой тоже виделся – приезжал к нам в Дом культуры  на празднование Нового года.

На Кубе Дорогин прослужил три года, затем вернулся в Советский Союз. Кадровый военный, он участвовал в конфликте на Даманском, потом был Афганистан. Везде он занимался починкой и техническим обслуживанием танков. На лацкане его пиджака небольшой значок – черный тюльпан обвился вокруг снаряда и надпись «AFGAN».

– Это память о погибших товарищах. Страшно друзей терять на войне… Но это уже другая история. Сейчас об этом не будем.

И сегодня, спустя полвека, свою речь Николай Аркадьевич Дорогин часто пересыпает испанскими словами. На прощанье он, конечно же, сказал мне: «Аста ла виста!», в переводе с испанского «До свидания».

Елена Маслова

Все кто ждет победы переходим на сайт ПЕРЕЙТИ
Оцените статью
Орловская среда
Добавить комментарий