Демография в законе и в жизни

Демография в законе и в жизни

Family argument

№5 (584) от 12.02.2020 г.

В Орле обсудили реформирование демографического и семейного законодательства. Напомним, Орловская область последние несколько лет стабильно фигурирует в списках регионов, где смертность превышает рождаемость. Все, у кого есть хоть малейшая возможность, стараются переехать в столицу, в Питер, или в любой соседний регион, где проще найти работу. Село стабильно умирает. Ежегодно закрываются малокомплектные школы, больницы. Что касается разводов, то в Орловской области распадается каждый второй брак. Как эту ситуацию могут изменить законы? За «круглым столом», прошедшим в библиотеке ОГУ с участием депутатов, православных активистов и православных же общественников, звучали довольно неожиданные, если не сказать порой парадоксальные предложения.

Бьёт значит любит

Одной из центральных тем для обсуждения стал проект федерального закона о домашнем насилии. Практически все ораторы выступали категорически против принятия этого документа. Вот только странная деталь: никто из выступавших не цитировал конкретные положения закона. Не приводили номера статей и точные формулировки. Все, что звучало — лишь трактовки, фантазии и домыслы. В лучшем случае  — фразы, вырванные из контекста. Не было озвучено даже самое главное: сколько же женщин страдают от домашнего насилия? Между тем, на сайте Росстата есть вполне официальное исследование, посвященное как раз этой проблеме: «Репродуктивное здоровье населения России. 2011 год».

Так, по данным исследования, о случаях физического насилия в РФ сообщала каждая пятая (20%) женщина, и 4% женщин сказали, что в их жизни бывали случаи, когда их нынешние или бывшие партнеры силой заставляли их вступить с ними в половую связь против их воли. Чтобы понять масштаб происходящего, необходимо перевести проценты в реальные цифры. Женщин от 16 лет и старше в России на начало 2016 года было 65,8 миллиона, то есть из них 16,45 миллиона в год подвергаются насилию. Шестнадцать с половиной миллионов жертв! Это 16,5 миллиона семей под угрозой распада!

Кстати, вот еще интересные данные для размышления: почти три четверти пострадавших женщин сказали, что рассказывали о случившемся кому-либо, в то время как 26% ответили, что ничего никому не говорили. Из пострадавших подавляющее большинство (73%) обращались за помощью к родственникам или друзьям, в то время как лишь очень небольшая доля женщин обращалась в те или иные структуры: в милицию/полицию (10%), в медицинское учреждение — 6%, к юристу – всего 2%. Собственно, из этих цифр вытекает самый шокирующий вывод: действующее законодательство не защищает женщин от насилия в семье. И женщины это прекрасно понимают и не обращаются в полицию. В стране совершенно отсутствуют механизмы профилактики бытового насилия. Это подтвердил в своем  выступлении и начальник отдела по делам несовершеннолетних УМВД по Орловской области Александр Жуков.

«Как правоприменитель могу сказать, что существуют вопросы в сфере предупреждения семейно-бытового насилия. Потерпевшими  в основном становятся женщины. Возможно, здесь нужно совершенствовать законодательство в рамках уголовного и административного кодексов. Приведу пример. Есть статья за мелкое хулиганство. Бывают ситуации, когда в пятницу приходит муж домой немного подвыпивши, устраивает скандал. Где-то до 2000 года полиция выезжала на место. Оценивали ситуацию. Как мы делали? Опрашивали соседей, брали объяснение у жены, забирали дебошира из семьи. Если под выходные, то он сидел в райотделе субботу-воскресенье. Потом народный суд, где ему грозило 15 суток. Жена и дети в эти дни были в покое. В понедельник он приходил посвежевший, подумавший. В настоящее время эта статья не действует. Потому что статья «мелкое хулиганство» предусматривает совершение действий в общественном месте. А квартира и дом — не общественное место. И к сожалению, на такие ситуации мы практически не реагируем. Но заявления мы принимаем. К сожалению, не всегда возможно доказать сам факт насилия. Все происходит в узком кругу. Я могу понимать, что гражданин совершил насилие, но как это доказать, как собрать доказательства? Поэтому изменения в административный кодекс давно назрели, чтобы мы могли действовать, но пока никаких реальных шагов к этому не предпринимается», — отметил Александр Жуков.

Изначально не работающий механизм

Учитывая золотое правило «если отвергаешь – предлагай», хочется надеяться, что весь пыл, с которым православные активисты в ходе «круглого стола» бились против принятия закона о домашнем насилии, получит продолжение в виде долгожданных поправок в Уголовный и административный кодексы. Тем более, что если трезво посмотреть на скандальный законопроект, то даже невооруженным глазом видно, что работать этот закон не будет. Приведем лишь один пример, чтобы не утомлять читателя. «Статья 15. Участие медицинских организаций в осуществлении мер профилактики семейно-бытового насилия». Пункт первый гласит: «Оказание медицинской помощи лицам, подвергшимся семейно-бытовому насилию, и нарушителям осуществляется в соответствии с законодательством Российской Федерации в сфере охраны здоровья». Хочется спросить: а если бы не было этого пункта? Что, пострадавшим отказали бы в медицинской помощи? Что хотели сказать этим пунктом законотворцы? Второй пункт: «Медицинские организации извещают органы внутренних дел о фактах обращения лиц, в отношении которых есть основания полагать, что вред их здоровью причинен непосредственно семейно-бытовым насилием». Вообще-то и сейчас действует точно такое же положение — орловские больницы и травмпункты обязаны извещать полицию о поступивших пациентах с синяками, порезами и следами побоев. Другое дело, как полиция реагирует на такие заявления. Мы подробно описали конкретную ситуацию в нашем номере в статье «Орел в преступной паутине» на стр.11. Аналогичные вопросы возникают по многим другим новеллам нового законопроекта. Поэтому согласимся с Александром Жуковым: принимать отдельный закон о бытовом насилии смысла нет. Необходимо сделать так, чтобы работали уже существующие. И в первую очередь, чтобы виновные привлекались к ответу. А этого, увы, не наблюдается. Я лично сталкивался с ситуацией, когда орловцам, избитым в общественном месте, при наличии кучи свидетелей, в протоколе написали, что никто их не бил и вообще они сами упали.

Вся страна идет не в ногу, и только мы маршируем правильно!

Затронули в ходе «круглого стола» и такую тему, влияющую на увеличение рождаемости, как ЭКО. Для тех то не в курсе, поясним: экстракорпоральное оплодотворение — вспомогательная репродуктивная технология, используемая в случае бесплодия. В других регионах России после послания президента РФ Владимира Путина решили уделить этому направлению повышенное внимание. Так, например, в Самарской области, которая вымирает ничуть не медленнее Орловщины, местные власти заявили, что для увеличения рождаемости намерены «использовать все имеющиеся резервы». В том числе сделать доступнее процедуру экстракорпорального оплодотворения. В рамках национального проекта «Демография» объемы процедур ЭКО по полису медстрахования самарцы планируют увеличить в два раза по сравнению с прошлым годом (с 446 до 1140).

А что же в Орловской области? У нас участники «круглого стола» выступили за вывод ЭКО из программы государственной медицинской помощи. То есть по сути предложили лишить и так немногочисленных орловцев доступа к возможности создать семью с детьми.Так, иерей Федор Лукьянов заявил: «Сегодня репродуктивные технологии,  в частности, ЭКО, которое у нас финансируется из Фонда ОМС, тоже очень неоднозначны. Об этом патриаршая комиссия неоднократно заявляла. Учитывая позицию педиатров России, выраженную в резолюции конгресса педиатров, об инвалидизирующих последствиях процедуры ЭКО для здоровья детей, а также об отсутствии системы учета регистрации осложнений после ЭКО, а также из-за повышения случаев рака у женщин, которые прошли процедуру ЭКО, мы считаем, что ставка на применение репродуктивных технологий как инструмента государственно-демографической политики не оправдана».

Напомним читателям, что технология ЭКО используется с 1978 года. За это время медиками собран достаточный объем статистических данных: как эта процедура влияет на здоровье матери и ребенка. Если бы процедура была так опасна, то, во-первых, запрет был бы принят на государственном уровне. Во-вторых, в других регионах было бы прекращено расходование бюджетных средств на ЭКО. И, наконец, хотелось бы посмотреть на официальную статистику по связи онкологии с ЭКО, поскольку нам обнаружить ничего подобного не удалось. В целом же стоит отметить, что, если предложения иерея Лукьянова о выводе ЭКО из программы ОМС, озвученные за «круглым столом», воплотятся в жизнь, то Орловщина недосчитается еще несколько сотен полноценных семей с детьми. Впрочем, у них всегда есть возможность просто переехать в другой регион. В ту же Самарскую область, где думают об увеличении рождаемости и на региональном уровне помогают своим жителям с помощью ЭКО иметь детей.

Недетские проблемы маленьких орловцев

Коснулись в ходе “круглого стола” и проблемы насилия в отношении детей. Многие наши читатели помнят историю про орловскую семью, где на протяжении нескольких лет детей систематически избивали, приковывали к кровати и кувалде цепями, чтобы малыши не бегали. На днях вся страна обсуждала ситуацию, когда провинившегося ребенка ставили в угол на рассыпанную гречневую крупу. От систематических истязаний крупа вросла в колени ребенка. И таких примеров можно приводить еще очень и очень много. Впрочем, отношение к наказаниям детей за «круглым столом» было довольно оригинальным. Так, кандидат юридических наук Анна Швабауэр раскритиковала орловского уполномоченного по правам ребенка за памятку, опубликованную на его сайте, за неопределенность формулировок и за советы родителям любить своего ребенка, и не наказывать ни при каких обстоятельствах. Кстати, в качестве обоснования для возможности физических наказаний детей Анна Швабауэр привела позицию патриаршей комиссии по вопросам семьи. На секундочку, по действующей Конституции Россия все еще светское государство, если вдруг кто забыл!

В ответном слове уполномоченный по правам ребенка в Орловской области описал те проблемы, с которыми ему приходится сталкиваться и которые необходимо решать. Кстати, от своего предложения любить детей и не наказывать их Владимир Поляков не отказался! Проблемы детей, по его словам, очень разнообразны. И самое сложное, что источником бед для малышей становятся самые родные и близкие им люди. И дело даже не в пьянстве (которое, по мнению Полякова, лишь следствие) –  причина в огромном количестве нерешенных социальных проблем. С невозможностью трудоустройства по специальности сталкивается половина всех орловских выпускников. Поляков обратил внимание, что задача государства, образно говоря, не дать рыбу нуждающимся, а научить их ловить рыбу. Вопросам развития экономики необходимо уделять первостепенное значение — тогда и разводов станет меньше, и бытовое насилие пойдет на убыль. Промышленность и сельское хозяйство развивать нужно, но не так, как делают крупные корпорации, которые везут сюда гастарбайтеров, — работу нужно давать в первую очередь местным жителям! По факту же многие орловцы сами работают в столице сменами, так как найти нормально оплачиваемую работу здесь очень проблематично. Еще одна беда — постоянный дефицит местного бюджета. В этой ситуации речь идет не о том, чтобы жить нормально. И даже не о том, чтобы закрыть все дыры, а о том, чтобы заткнуть хоть что-то. Другие же проблемы годами остаются нерешенными. И эти проблемы, как падающие костяшки домино, приводят к тому, что множатся другие беды.

В целом «круглый стол» длился два с половиной часа. Осветить его  в полной мере в рамках одной статьи нереально. Все желающие могут сами посмотреть видеозапись этой встречи, опубликованную на сайте Орловской митрополии.

Сергей Миляхин