Формула безнравственности

Формула безнравственности

Гражданского активиста Илью Кушелева в Орле знают хорошо – прежде всего как градозащитника, на протяжении нескольких лет ведущего неравную борьбу с чиновниками за сохранение памятников культуры. Илья активно выступал против сноса дома-памятника на Гостиной улице, защищал кинотеатр «Родина», участвовал в акциях протеста против установки памятника Ивану Грозному и в митингах против политики, проводимой экс-губернатором Потомским и его командой. Все это не прошло для Кушелева даром – в конце прошлого года он лишился работы в Орловском музыкальном колледже, где преподавал более десятка лет. О том, как руководство колледжа избавлялось от неугодного преподавателя, Илья рассказал «Орловской среде». И это оказалась поистине страшная история.

«Я стремился честно делать свое дело»

Орловский музыкальный колледж (ранее – музыкальное училище) Илья Кушелев считал своим домом с того самого времени, как в далеком 93-м стал студентом.

–  С этим училищем я связан уже четверть века, – рассказал Илья. – Это было место, куда я приходил, чувствуя себя в абсолютной безопасности. Один из современных трендов в образовании – об этом много говорят – необходимость создавать образовательную среду, именно среда образовывает человека. В 90-е годы, поступив в музыкальное училище, я создавал себе эту среду сам, я занимался самообразованием, иначе никакая консерватория мне бы не светила. Благо, что условия в училище в то время были достаточно свободными, и мне никто не мешал это делать. И когда я вернулся уже после консерватории, я начал действовать в том же духе. Я предложил новый предмет – «Церковная музыка», который, правда, довольно быстро закрыли, потому что кому-то были нужны часы. И я помню, как мне одна давно работавшая преподавательница сказала: «Ну ничего… Это ты сейчас такой, после консерватории, со своими идеями… Поработаешь – будешь такой же, как мы». А я про себя сказал: «Не дождетесь».

У меня на работе были непростые взаимоотношения с начальством, конфликтных ситуаций было много. Конечно, по молодости, по неопытности я допускал ошибки, я был далеко не безупречный. Я, может быть, не всегда правильно себя вел. Какие-то вещи я бы никогда не повторил. Но я учился, я стремился честно делать свое дело и совершенствоваться. Я очень многому научился сам. Я фактически начинал курсы анализа музыкальных произведений и русской музыкальной литературы. Мне их пришлось осваивать заново, мне пришлось их формировать, и, я считаю, мне удалось это сделать. Доказательством является моя авторская программа по анализу музыкальных произведений и методическая разработка, лицензированная и в Московской и в Петербургской консерваториях, по которым я работаю. Потом я занялся обновлением курса гармонии, потому что меня не удовлетворял тот схематичный и схоластический курс, который существует давно и не нацелен на практику, на воспитание слуха и практических музыкантских навыков. Я вернулся к старой немецкой системе Рихтера XIX века, к системе Чайковского. И вот на этой почве у меня было очень много не просто трений – мне ставили палки в колеса. Программу по анализу музыкальных произведений неоднократно не утверждала предметно-цикловая комиссия, причем по чисто формальным причинам – пока я не взял рецензию у моего педагога, и только это позволило обойти препоны. Может быть, по неопытности я вел себя слишком свободно, даже слишком дерзко, я не кланялся. Там, где другие соглашались, я мог сказать: «А что вы в этом понимаете?». Конечно, профессиональный консерваторский гонор, с которым я пришел работать в училище, оставался во мне долгое время. Естественно, это очень раздражало. Не исключаю, что я мог кого-то и обидеть – например, ту же Наталью Степановну (замдиректора Афанасьеву. – Прим. ред.), которая пыталась неоднократно меня уволить, и увольняла, а суд меня восстанавливал…

Впрочем, как рассказывает Илья, до поры до времени все недоразумения и трения удавалось сглаживать. Крупные неприятности начались после прихода на должность директора бывшего начальника областного управления культуры Аллы Егоровой. Хотя произошло это не сразу.

Зачем трогать губернатора?

– Когда директором стала Алла Юрьевна Егорова, у меня к тому времени с ней сложились уже достаточно длительные отношения в публичной плоскости – я выступал ее критиком, – говорит Илья Кушелев. –  Но эту критику, что мне нравилось, она никогда не переводила в личный план. И я надеялся, что с ее приходом на должность директора мне станет полегче. Мне казалось, что она незлопамятный человек и что она не будет участвовать в интригах. Так оно и было поначалу. Первый год ее директорства – это был год моей спокойной работы, я вздохнул с облегчением, поднял голову. Но в этот период как раз решался вопрос судьбы дома на Гостиной, 1. А поскольку Алла Юрьевна была непосредственно во всем этом замешана, поскольку ее подпись стояла на задании, которое запустило механизм разрушения памятника, в тот момент я не видел иного пути решения вопроса, кроме как оспаривания в суде сначала этого задания, а потом уже и дальнейших действий. И, конечно, мои знакомые говорили мне тогда: «Если ты выиграешь суд, то Алла Юрьевна полетит «под фанфары». Я думаю, что Егорова это тоже понимала, я был свидетелем ее смятения и ее страха. Но тем не менее даже эта ситуация не сказывалась на работе. Я не ощущал ни преследования, ни пристального внимания, ни мелочных придирок по любому поводу. Но тут суд принял решение не в пользу памятника, потом был второй суд – памятник был снесен. И в том же 2016 году был «антипотомский» митинг. Когда дом-памятник еще стоял, надо было действовать срочно, и я предпринимал самые радикальные меры, какие мог. Я отправил телеграммы в высшие инстанции, в том числе в администрацию президента, о том, что губернатор Орловской области фактически санкционирует уголовное преступление. Ответы я получил уже из областных органов, то есть эти телеграммы прошли весь цикл сверху вниз, их все читали, все были в курсе. И после этого в одном из разговоров Алла Юрьевна мне сказала: «Ну что ж вы делаете? Вы же работаете в госучреждении. Зачем же вы такое пишете на губернатора? Вы же здесь зарплату получаете». Я это расценил как предупреждение. Но тем не менее я продолжал действовать так, как считал нужным. И, помня об этом предупреждении, я выступил на антигубернаторском митинге. Митинг был в августе, а в сентябре, придя на работу, я увидел, что Алла Юрьевна меня игнорирует. А затем начали происходить определенные события: любая моя ошибка, любой неосторожный шаг, например 10-минутное опоздание, фиксировались, составлялись акты…

Дело в том, что у нас существуют двойные стандарты – не только в училище, вообще в стране, вся система и вся общественная «нравственность» выстроена на этих стандартах. На самом деле, я считаю, это формула нашей безнравственности. Это банально и повсеместно: к тем, кто не нравится – особое внимание и особое отношение, а тем, кто лоялен, очень многое позволено.

Особое отношение

Что такое «особое отношение» к тем, кто не нравится, хорошо иллюстрирует рассказанная Ильей Кушелевым история о том, как несколько студентов колледжа написали заявления о том, что не желают заниматься у преподавателя Кушелева, и просили перевести их в другую группу.

– В марте 2017 года у меня возник конфликт с одним из преподавателей, получилось так, что из-за недопонимания мы перешли на повышенные тона в присутствии студентов. Алла Юрьевна, надо сказать, этот конфликт погасила. Но через некоторое время журналисты «Истоков» решили снять обо мне сюжет, приехали в училище, а директор их не пустила, сославшись на то, что ей нужно получить разрешение учредителя. Тогда я сказал ей: «Ничего, Алла Юрьевна, следующий фильм мы снимем про вас, о том, как вы сносили Гостиную, 1». Это было сказано в присутствии журналистов. И после этого вдруг сразу завертелась процедура дисциплинарного взыскания по тому самому конфликту, который был погашен. Появились заявления студентов, датированные задними числами. А потом я выяснил, что происходило. Один из студентов рассказал, а потом и написал, как это было. Заявления студентов были датированы 21-м февраля. Вот текст одного из таких заявлений:

«Сообщаю, что 20.02.2017 года на уроке Мыльниковой произошел следующий инцидент: во время урока в класс вошел Кушелев и обратился к Мыльниковой. Изначально он говорил спокойно, но впоследствии повысил голос, говоря, что его отвлекают и мешают работать. Мыльникова в свою очередь спокойным голосом попросила его покинуть класс, на что тот отреагировал резко и ушел, захлопнув дверь. Подобное поведение считаю недостойным преподавателя, прошу разобраться в этом деле».

А вот что написал тот же самый студент на том же заявлении чуть ниже и чуть позднее:

«В действительности данное заявление было написано мной 13.03.2017 года по просьбе Афанасьевой Н.С. Я сказал, что плохо помню данный случай, так как он не произвел на меня впечатления. Тогда Афанасьева дала мне заявление моих сокурсниц и сказала использовать его как образец. Свое заявление считаю ошибкой, так как студенты не должны вмешиваться во взаимоотношения педагогов. Кушелева уважаю как преподавателя и человека».

Тогда преподавателю Кушелеву объявили взыскание, но учебный год, по словам Ильи, все же закончился спокойно.

– В сентябре 2017-го ко мне пришла группа первокурсников, мы совершенно нормально, спокойно с ними общались. Вдруг в октябре Афанасьева принесла мне вот такие заявления:

«Прошу перевести меня от преподавателя Кушелева в другую группу по той причине, что способ изложения материала данным преподавателем непонятен, что мешает мне усваивать учебную программу. Также времени для изложения и объяснения материала не хватает из-за того, что Илья Евгеньевич регулярно опаздывает и отвлекается на посторонние темы».

Всего заявлений было три. Вот отрывок из текста второго заявления:

«Прошу перевести меня от преподавателя Кушелева в другую группу в силу того, что способ изложения материала данным преподавателем непонятен, в связи с этим невозможно усвоить учебные задачи… Кроме того, на занятиях ощущаю психологический дискомфорт».

Дальше – еще интересней. Читаем выдержку из третьего заявления:

«Прошу перевести меня от преподавателя Кушелева в другую группу в силу того, что способ изложения материала данным преподавателем непонятен, в связи с этим невозможно усвоить учеТные задачи…». Попросту говоря, кто-то из студентов, переписывая образец, не разобрал одну букву в слове – и ошибся… Остальной текст – как под копирку. Самое интересно, что перед тем, как написать заявление, этот студент был на занятиях у педагога Кушелева  всего один раз (об этом есть записи в журнале).

В ответ Кушелев написал заявление на имя директора колледжа и потребовал, чтобы заявители обосновали свои претензии. При этом студентов  в другую группу так и не перевели – в течение семестра это делать запрещено. Да, полагаем, инициаторам этих доносов, замаскированных под заявления, перевод учащихся и не требовался – они добивались других целей. Каких – Илье Кушелеву стало ясно совсем скоро.

Характеристика как диагноз

– По осени мы всегда проходим медосмотр, в том числе и в психдиспансере, – рассказал Илья. И там у меня потребовали характеристику с места работы. Характеристика была плохой. Но не настолько, чтобы я мог подумать, что серьезный врач, квалифицированный, может на основе этой характеристики принять какие-то решения…

Характеристику подписала все та же замдиректора Афанасьева. Полный текст этого документа – на снимке ниже.

Именно на основании этой характеристики врачи психдиспансера выдали заключение, послужившее поводом для отстранения преподавателя от работы. Произошло это в декабре 2017 года.

– Так называемое освидетельствование состояло в чтении  характеристики. Они совещались и решили написать, что мне нельзя работать «с вредными факторами». Меня выпроводили, не дав никаких разъяснений.  В заключении из психдиспансера было написано, что окончательного заключения не дано, рекомендуется пройти некий курс лечения в психдиспансере. Но никакого лечения не назначали, потому что нет медицинских показаний, – говорит Илья Кушелев. –  В какой-то момент я решил пойти по их сценарию, я пошел в психдиспасер, меня направили в дневной стационар. Там врач спрашивает: какие у вас жалобы? Я говорю: никаких. – А зачем вы сюда пришли? – Я говорю: я тоже хотел бы это понять. Потом мне начали «вешать» диагноз непонятно откуда взявшийся, и врач, посоветовавшись с руководством, предложила меня направить в психиатрическую больницу на обследование. Мне сказали, что там более квалифицированные врачи, что меня там будут интенсивно наблюдать и сделают выводы. Когда я туда приехал, я понял, что главврач в курсе истории. Мне, кстати, дали понять, что оставаться в больнице не следует… Потом, в Москве, когда я проходил обследование там, мне сказали, что ложиться в эти стационары очень опасно: там ведут дневник круглосуточного наблюдения, и в нем могут написать все что угодно, и потом невозможно будет доказать, что этого не было…

Потом, когда я уже обратился в суд, они стали доказывать, что у меня якобы тяжелое расстройство, что на основе характеристики они сделали вывод, что я якобы опасен для окружающих, поэтому освидетельствовали меня без добровольного согласия – и все суды это приняли…

В защиту профессионала

Надо сказать, что за «опасного для окружающих» преподавателя вступились как его студенты, так и коллеги. Последние в феврале 2018 года составили собственную характеристику, текст которой мы приводим ниже.

Как видим, мнение преподавательского состава колледжа об Илье Кушелеве в корне отличается от мнения руководства, зато совпадает с мнением студентов, которые в свое время тоже подписывали обращение в защиту педагога.

В числе подписавшихся были и выпускницы Орловского музыкального колледжа Мария Кондратьева и Анна Урбанович, рассказавшие «Орловской среде», почему они выступили в защиту преподавателя.

– Мы пришли учиться в группу к Илье Евгеньевичу на третьем курсе, сами написали заявление, чтобы нас перевели к нему. Мы общались с предыдущими курсами, они очень хорошо отзывались об Илье Евгеньевиче, и нам очень хотелось у него учиться.

– Я не пожалела, – говорит Мария Кондратьева. – У нас были очень интересные уроки. Мы считаем, что Илья Евгеньевич – один из лучших преподавателей нашего колледжа. Он дает такие знания, которые нужны будущим музыкантам. Он сам профессиональный музыкант, имеет музыкальный вкус и учит нас этому, учит понимать музыку, слушать ее – именно слушать. Он может сыграть то, о чем говорит – не каждый преподаватель это может сделать, именно показать, как правильно должно исполняться произведение, для будущих музыкантов это очень важно –  слышать, видеть, понимать. Эти уроки нам запомнились на всю жизнь, это были лучшие часы, проведенные в колледже.

Марию поддерживает и Анна Урбанович:

– В первом семестре у нас занятия длились три часа – и они пролетали моментально, на одном дыхании. После уроков Ильи Евгеньевича я могла ничего не повторять – я просто слушала, и у меня все откладывалось в памяти.

По словам Анны, после того как было составлено обращение в защиту преподавателя, ее вызывали на «профилактическую беседу»:

– В училище почему-то решили, что это сделала одна я, – рассказала Анна Урбанович. – Меня вызывали к классному руководителю, разговаривали со мной о том, что не надо этого делать, что могут быть последствия. Потом разговаривали и с другими учениками – и после этого разговора некоторые студенты убрали свои подписи с письма в защиту преподавателя.

– Его отстранение – большая потеря для учебного процесса. Таких знаний, которые он давал, необходимых для полноценного музыкального образования, студенты уже не получат, – уверены выпускницы.

Впрочем, руководство Орловского музыкального колледжа, похоже, так не считает. Профессионализм, преподавательский талант, компетентность в случае Кушелева играют, скорее, против него – и сам Кушелев считает, что это – тенденция.

Опасны для окружающих

– Я не понимаю, что такое  профессиональный управленец, – говорит Илья Кушелев. – Человек, который возглавляет то или иное учреждение в той или иной отрасли, должен быть специалистом-профессионалом. К сожалению, засилье непрофессионалов в руководстве – тренд нашего времени, из-за которого все и разваливается. И на своем примере, как впрочем, и на примере других преподавателей, я вижу, что в училище отсутствует уважение к профессионализму. Человек может быть скандальным, с вредным характером, но если он профессионал – это должно стоять на первом месте. Но это не ценится. Сейчас в училище сложилась такая ситуация, когда идет унижение профессионалов.

И это, увы, не самое страшное в истории Ильи Кушелева.

Да, страшно, что засевшие в верхах непрофессионалы под любыми предлогами стремятся избавиться от профессиональных, умных, талантливых, а потому независимых, свободных и имеющих свое мнение «конкурентов». Страшно, что для этого используются жуткие методы советской «карательной психиатрии» (на наш взгляд, это как раз случай Кушелева). Страшно, что в результате таких «зачисток» страдает качество образования. Еще страшнее, что орудием борьбы с неугодными становятся юные души, которых заставляют под копирку писать заявления-доносы, которым обещают последствия за подпись, поставленную на обращении в защиту любимого преподавателя, и тем самым воспитывают не творческие личности, а серую массу, без признаков независимого мышления и какой-либо индивидуальности, без принципов и моральных установок. И если кто и опасен для окружающих, то это не отлученный от преподавательской работы Илья Кушелев, а люди, которые делают это с нашими детьми.

Татьяна Филева