«И один в поле воин». История одного увольнения

«И один в поле воин». История одного увольнения

№6 (585) от 19.02.2020 г.

6.02.в Орловской областной библиотеке им. Бунина открылась выставка  чеканки по стали «И один в поле воин», где представлены творческие работы преподавателя отделения ДПИ Орловского художественного училища Глеба Козлова и выпускницы отделения Виолетты Садертдиновой. Центральное место в экспозиции занимает  триптих, посвященный подвигу нашего земляка артиллериста Николая Сиротинина, в одиночку уничтожившего больше десяти вражеских танков под городом Кричевом в 1941 году.  Долгожданная выставка Глеба Козлова стала настоящим культурным событием в городе Орле. Как справедливо заметил известный орловский дизайнер и коллега мастера Виктор Панков:  «Вряд ли вы ещё где-то увидите чеканку… по стали». Работы Глеба Козлова  действительно уникальны.

Как выяснилось, увидеть  пластические композиции, выполненные на основе самого неподатливого металла, мы еще сможем, а вот возможности научиться этому мастерству студентов Орловского художественного училища уже лишили. 3 февраля, когда выставка готовилась к открытию, Глеба Козлова из училища уволили.

«У её подруги был друг, а у друга куча подруг»

Истории  увольнения специалистов, которые не имеют ни малейшего желания увольняться, к сожалению, в большинстве случаев похожи. Как похожи и методы тех, кого эти специалисты не устраивают. Это жалобы, доносы, «развитая шпионская сеть» и несправедливые обвинения. Как правило, за всем этим стоит намерение руководства либо его ближнего круга избавиться от человека, чтобы в последующем передать его должность либо «часы» кому-то более лояльному и полезному.

Разобраться в том, что  произошло с теперь уже бывшим преподавателем и мастером производственного обучения на отделении ДПИ «Художественный металл» Орловского художественного училища Глебом Козловым, мы можем исходя из  событий, предшествовавших его увольнению.

В конце прошлого учебного года директор училища вручил Глебу Козлову две жалобы от завуча и «её подруги» — преподавателя отделения текстиля. Одна из женщин пожаловалась на оскорбления со стороны Козлова, другая – на то, что он якобы  не пускает в мастерские  выпускников, и те,  в свою очередь, лишены возможности «готовиться к диплому». Козлов эти претензии опроверг и пояснил, кто конкретно из студентов и в какое время приходил в мастерские, какие работы выполнял, в чем он им помогал. Рассказал  и о том, что  одна из жалобщиц лично приходила  в мастерские в эти дни вместе со студентами, где он проводил для них инструктаж по технике безопасности.

– Они расписались у меня в журнале, так каким же образом я никого не впускал? – недоумевает Глеб Владимирович.

Однако доводы преподавателя никто не услышал, и к «проблеме» в виде самого Козлова решили подойти с другой стороны. Жалобы зачитали  на совете преподавателей в сентябре.

– Как я понял, эти заявления уже обрели другой смысл. Уже нашлись какие-то свидетели… Я сказал, что все это ложь. Решили голосовать, с тем, чтобы выбрать мне наказание. Мне записали замечание, – рассказал Козлов.

«Здесь что, гнездо Соловья-разбойника?»

Здесь стоит отметить одну немаловажную деталь: перед началом нового учебного года преподаватель Козлов, якобы не пускавший ранее студентов в свои мастерские, неожиданно впустил туда… пожарных.

– Когда началась проверка училища: «пожарка», санэпидстанция, я понял, что мастерские для проверяющих могут снова, как ив предыдущие годы, оказаться закрытыми: «да  кто-то ключи взял, а мы не можем найти,  там все нормально…». Поэтому 14 августа, когда я встретил пожарного,  предложил ему пройти в мастерские. У нас в одной из комнат, где живопись и рисунок ведутся, коробка оконная есть, а самой рамы  нет. Стекла вставлены и пластилином замазаны. На протяжении девяти лет я директору это показывал. Зато шесть лет назад там сделали распашную решетку как запасной выход. Как мы можем её открыть? Никак.

– Во вспомогательных сараях, где мы храним материалы,  инструменты и оборудование, крыша обвалилась от снега, – вспоминает Козлов. – Я говорил, что нужно срочно ремонтировать. Ремонт не произведен до сих пор.  Часть деревянного материала я оттуда перенёс в мастерские на время. Директор привел комиссию в мастерские и говорит: «Здесь бардак, все захламлено». Я сказал: «Там же портится всё, сделайте крышу». Мне объявили выговор. Я пожаловался в профсоюз работников культуры. Просил разобраться. Сначала мне не отвечали, а когда я сам пришел туда, мне, улыбаясь, сказали, что когда-нибудь ответят. Написал им повторно. Мне ответили, что я отказался, чтобы  мне письменно отвечали. Что за глупейшие отписки?

– Меня возмутила также выставка рисунков Соловья-разбойника – провели конкурс среди студентов. Соловей-разбойник – это лицо нашей области? Это главный персонаж, с которого надо брать пример?  Потом было мероприятие на Ленинской, предлагали прохожим нарисовать этого персонажа на мольберте. И это инициатива художественного училища! Здесь что, гнездо Соловья-Разбойника? – возмутился Глеб Козлов.

«Мне говорили – не показывай работы, а я показывал»

Полагаем,  навредила Глебу Козлову и его излишняя активность  в плане продвижения «художественного металла».

– Вот уже пять лет наше отделение художественного металла никто не показывает. Даже на баннере возле училища его нет! – рассказывает преподаватель. – Не представлено отделение, не представлены работы студентов. Мы решили сами представлять творчество своих ребят, они начали на Дельфийских играх получать призовые места, на конкурсах Курнакова,  всероссийские конкурсы выигрывать. Нас стали узнавать, о нас стали рассказывать СМИ. И это очень-очень не понравилось руководству училища. Мне задавали вопросы: зачем ты показываешь ребят, зачем ты себя представляешь? Людям не понятно, что кто-то не хочет сидеть на месте, а хочет расти, развиваться. Я начал разрабатывать технологии. Согласно своим должностным обязанностям я должен новое что-то предлагать и внедрять в учебный процесс. Мир меняется, мы меняемся, студенты меняются.  Разработал технологию художественной гравировки по стали. Если бы у нас были латунь, медь, алюминий, мы бы этим занимались, но у нас не обеспечиваются мастерские ничем! Ни материалами, ни оборудованием.  Единственное, что мне удалось, это купить печку для обжига. Таких печей должно быть три: сушильный шкаф, прокалочная печь и печь для расплава металла.  Я  из Москвы привез свои печи, передал их  училищу в 2011 году. Когда я пришел, не было  ведь ничего, даже плоскогубцев. Девять лет я использовал свои механизмы, свой инструмент, покупал материалы на свою скудную зарплату, даже приносил свою сталь. Мы стали экспериментировать. Я могу теперь работать на больших площадях, этот процесс уже унифицированный и доведен до совершенства. Специалисты удивляются: а что, так можно было? Да, это безопасный процесс. Здесь нет кислоты.  Здесь обычная соль поваренная. Два пакета на ведро. У меня 200-литровая бочка, я загрузил, и  все материалы под рукой.  Я запустил это в учебный процесс, появились шикарные работы. Выставочные. У нас теперь есть не только живопись, дизайн, а уже появилась такая изюминка, как художественный металл. Эти работы стали попадать на выставки, люди благодарили за то, что такие работы в художественном училище делают. Ведь что такое сталь? Это очень сложно, но до тех пор, пока не приноровишься к ней. Ты учишься договариваться с металлом, и он подчиняется твоим рукам,  и ты делаешь то, что надо, а не то, что получится. Последние четыре года студенты работают со сталью.  Выставки организуем.  В Бунинке сейчас выставка проходит  «И один в поле воин». Где-то года три назад я приступил к работе над триптихом Николая Сиротинина. Начал искать его портрет, но фотографий не осталось. И вот однажды ночью, представляете,  он мне приснился… Славянские черты, мужественное лицо. Ему ведь было всего девятнадцать, когда он погиб…  Я уходил в армию в девятнадцать… Дата его рождения – 7.02.1922 года. Ему исполнилось бы 99 лет. Так совпало с датой выставки – 6 февраля.

– Мне говорили – не показывай работы, а я показывал. Мы же творческие люди, мы работаем не только для себя. У завуча были планы «текстиль» развивать, где её подруга работает, а тут получается, о нашем отделении заговорили. Развивайте «текстиль» – но почему одно должно мешать другому? Нужно  уничтожить «металл», чтобы «текстиль» развивать? На «текстиль» пока не особо идут студенты. С «тканей» ушла девочка, одна осталась, в основном остаются одни «металлисты».

«Дальше терпеть меня нельзя»

– С этого года началось издевательство над группой, – продолжил Козлов. – Второго.09.ребята пришли на первое занятие в мастерские,  прибегает «классная» и забирает ребят в подвалы на «текстиль». Мне педнагрузку не дают. Проходят две недели – всё еще нет у меня «часов». Получается, я остаюсь только как мастер производственного обучения, который, кстати,  обязан заниматься выставочной деятельностью, развивать детей, проводить практические занятия и выставлять оценки в журнал. Журнала нет. Я обращаюсь к начальнику областного управления культуры  Георгиевой Наталье Петровне: «А где ребята, почему их держат в подвале  на тканях, почему их на металл не пускают? Отвечает: «Я разберусь». Никто ни в чем не разобрался.

– 17.09.меня вызывает кадровик и предлагает подписать дополнительное соглашение на преподавание. Мы каждый год что-то подписываем, поэтому я эту бумагу  подписал. А когда пришел в мастерскую и разобрался… В общем, выяснилось, что  меня лишили  педнагрузки. Меня должны были уведомить об этом за два месяца, согласно ТК. В допсоглашении не указан год… То есть фактически этот документ недействителен. Какая-то путаница с приказом Минобра, на который ссылаются… Я обратился в прокуратуру, попросил разобраться. Более того, мои ребята проходят в журнале по технологии текстиля, записи о занятиях по металлу в журнале отсутствуют. Художественная обработка ткани и металла – это как бы единая группа?  Это уже нарушение. До 16.10.нет преподавателя по металлу, а я без нагрузки. Детей набрали на бюджет и не обеспечивают им услугу. Затем взяли студента с худграфа, который учится на живописи. Я посмотрел в журнале: предмета нет, этого преподавателя нет.  За мной же стали присматривать, приглядывать… Дошло до того, что  решали, могу ли я договариваться о выставке в библиотеке Бунина.  От меня стали требовать  ежедневный план работы, и я стал уведомлять руководство о том, что  не организовывается учебный процесс: не обеспечивается материально, нет календарно-тематического плана. Они видят и мою работу, и свои упущения. Это ведь справедливо?

Чашу терпения руководства училища переполнило еще одно обстоятельство: Глеб Козлов зафиксировал на камеру работу авторемонтной мастерской, которая, по его мнению, незаконно функционирует на территории училища.

– У нас в  училище есть только одна «Газель», и есть целая авторемонтная мастерская, куда приезжают чужие машины, – рассказывает Козлов. –  За гараж кто-то платит: за свет, тепло,  всего у нас три гаража 160 квадратных метров, купили подъемник, сварочное оборудование, «мойку», канализации нет, все сливается под окна мастерских. Затраты на содержание гаража в месяц – по меньшей мере 30 тысяч рублей. Организован  автосервис на территории образовательного учреждения. Кто это все оплачивает? Училище? У нас ведь деньги из бюджета. В общем, руководство поняло, что дальше терпеть меня нельзя.  Вечером 3.02.меня попросили зайти и вручили приказ об  увольнении по причине невыполнения  трудовых обязанностей.

Глеб Козлов уверен, что его уволили незаконно. Он  намерен защищать свои трудовые права и право студентов заниматься художественным металлом. «ОС» будет следить за развитием событий.

Ольга Рождествина