Мы же русские!

Общество

Мы же русские!

Мы же русские!

Николай Агафонович Захаров − один из тех, кто знает о  войне не понаслышке.

– В то воскресенье было жарко, вспоминает ветеран. − Принёс два ведра студеной воды из колодца. Слышу, мать с огорода кричит: «Колька, что-то народ к колхозному правлению побежал. Неужто стряслось что?»… Поспешили туда и мы. А из репродуктора уже звучит: «Сегодня в четыре часа утра… вероломно… без объявления войны»… Женщины заплакали, запричитали: «Как же так? Что же теперь будет?» Мужики стояли отдельно, сосредоточенно смоля самокрутки, вспоминали первую войну с германцем.

Через несколько дней доносившаяся с запада артиллерийская канонада стала слышна и в нашей деревне Карловичи, что в Гомельской области. Мне тогда шёл семнадцатый год…

 По военной дороге

Чтобы не оставлять немцам скот, колхозное стадо решено было гнать в глубь России. В числе погонщиков оказался и Николай.

В сентябре сорок первого на их пути встали немецкие танки…  Парнишку и его товарищей схватили и затолкали в колонну пленных красноармейцев. Обессиленные от голода и полученных ранений некоторые солдаты не выдерживали и падали на пыльную дорогу. С ними особо не церемонились – тотчас же раздавалась автоматная очередь…

— Мне было страшно, − вспоминает Захаров. − Я старался отвести глаза от оставшихся на дороге тел расстрелянных. «Смотри, парень, смотри. И запоминай! Чтобы злее потом бить этих гадов! − тихо проговорил идущий рядом со мной пожилой солдат. − Будет плохо − цепляйся за меня. Стисни зубы и терпи, не показывай им свою слабость. Выдержим! Мы же русские!»

Как-то ночью их, военных и гражданских, загнали в обветшалый, вросший в землю сарай. Промокший под холодным осенним дождем Николай с головой зарылся в солому и мгновенно заснул. Сколько проспал, не помнит. Проснулся от тишины. Выбраться из копны было не так просто. Кто-то навалил на нее всякий хлам: прогнившие доски, колесо от повозки, ржавые обручи от кадушек, тряпье. Никого кругом не было. Кое-где на земляном полу виднелись рваные солдатские обмотки и грязные окровавленные бинты. Кому он обязан свободой, а может быть и жизнью, до сих пор остается для Захарова загадкой.

В родное село Николай смог вернуться лишь в октябре 41-го. Здесь-то и узнал, что  за связь с партизанами гитлеровцы закололи штыками его старшего брата.

– Особенно злобствовали полицаи. Облавы, обыски − практически каждый день, − вспоминает Захаров. − Наша семья попала в список неблагонадежных − мой двоюродный брат был в партизанах, и, вероятно, кто-то донес. Приходилось прятаться, ночевать в амбарах, в поле.

Жители деревни помогали народным мстителям: с риском для жизни доставляли им продукты, сообщали о графике движения поездов с военной техникой, системе охраны железнодорожного полотна. Ценные сведения уходили в лес и от наблюдательного Николая. Однажды это чуть не стоило ему жизни. Возвращаясь из леса, напоролся на засаду карателей. Уходить пришлось болотом, благо тамошние места были хорошо знакомы. Постреляв вдогонку, фашисты не рискнули преследовать. Деревню, правда, оцепили: стали искать человека в мокрой одежде и обуви. Но жители надежно спрятали паренька.

Партизанским разведчиком Николай Захаров оставался до.12.1943-го, когда в Карловичи вошли наши войска. В феврале 1944 года он уже сражался в составе 44-й гвардейской дивизии 1-го Белорусского фронта. Боевое крещение получил под Бобруйском.

Каждый всё-таки надеялся дожить

Все кто ждет победы переходим на сайт ПЕРЕЙТИ

…Река Буг. Немцы, укрепившиеся на высоте, простреливали буквально каждый метр единственного уцелевшего моста. Ночью заливали его и прилегающую территорию светом прожекторов. Под покровом ночи рота выдвинулась ближе к реке. Был приказ провести разведку боем. Солдаты ползли по болотистому лугу под шквальным огнем фашистов, прячась от пуль за кочки и тела убитых.

До противоположного берега реки добралось семеро. Комсорг роты младший сержант Николай Захаров приказал гвардейцам окопаться. Передохнуть не успели. В темноте неожиданно вспыхнули фары танков, раздалась немецкая речь. Один из «тигров» шел прямо на окопчик, в котором с пулеметом притаился принявший на себя командование шестеркой разведчиков Захаров.

– Знаешь, что мне тогда подумалось? − говорит Николай Агафонович. − Мало пожить пришлось. Фрица уже гнали в хвост и гриву, а тут…  Даже слеза от обиды накатила. Взял две гранаты, начал осторожно отжимать усики… Ну, думаю, сам погибну, но и с собой на тот свет пяток фашистов прихвачу!

Но немцы почему-то остановились метрах в тридцати от буквально зарывшихся в землю советских солдат. И, не подозревая об их присутствии, стали рыть окопы, расставлять военную технику. С немецких позиций потянуло запахом кофе…

Как потом выяснилось, фашисты готовили новый плацдарм для контрнаступления. Все огневые точки и сам укрепрайон противника были у разведчиков как на ладони. Утром по позициям фрицев ударила наша артиллерия.

Затем была Польша. Во время наступления под городом Лодзь Захаров был ранен. После госпиталя его направили на краткосрочные курсы младших лейтенантов. День Победы встречал в Берлине.

— Вокруг царило всеобщее ликование, которое невозможно передать словами. Все обнимались, стреляли в воздух из всех орудий, пели, кричали: «Победа!», в которую некоторые, ещё находясь в таком возбужденном эмоциональном состоянии, пока не верили, − рассказывает ветеран. − Почти четыре года − шквал свинца и огня, кровь и миллионы погибших, и, наконец… Осознание того, что действительно наступил долгожданный мир, пришло несколько позже, когда нахлынувшее чувство безмерной радости улеглось.

Фронтовики позиций не сдают

После войны Н.А. Захаров связал свою жизнь с армией. Служил во многих уголках страны. Строил военные объекты: аэродромы, пусковые ракетные шахты.

В 1973 году в звании подполковника Николай Агафонович  был уволен в запас. В Орле работал в коммунальной системе, в областном комитете народного контроля. Свою трудовую деятельность фронтовик завершил в областном управлении Федеральной налоговой службы, где проработал 11 лет. Связи с родным коллективом Захаров не теряет по сей день.

– Постоянно ощущаю заботу и внимание ко мне со стороны руководства управления и тех, с кем я работал, − говорит он. − И такое отношение не ограничивается только праздничными и памятными датами, юбилеями. Всегда нахожу у моих бывших сослуживцев понимание и поддержку. А это, поверь мне, в наше время многого стоит.

Очень болезненно воспринимает ветеран попытки некоторых нынешних «исследователей» переосмыслить историю, принизить роль Советского Союза в разгроме фашизма. «Кто стреляет в свою историю −  тот стреляет в себя и свое потомство, – считает он. – Унижать погибших за правое дело не только чистой воды цинизм, но и кощунство».

И в мирное время жизнь продолжала испытывать фронтовика на прочность и крепость духа. После смерти единственного сына вместе с женой воспитали оставшихся сиротами двух внучек, дали им образование. До последнего времени Николай Агафонович вел «бои» за урожай на своих шести сотках. Но годы дают о себе знать. Ветеран перенёс две операции. Несколько лет назад Захарова сбила иномарка. Более двух месяцев по комнате передвигался с помощью стула. Но ничего, оклемался, вырвался из объятий «костлявой». Несмотря на солидные годы, болезни и большое горе (месяц назад он похоронил жену), фронтовик не сдает своих позиций. «Ничего, выдержим. Не такое бывало! Какую войну-то пережили, выстояли и победили в ней! Негоже проявлять слабость духа. Надо продолжать жить. По крайней мере, столько, сколько каждому на роду написано. Мы же русские!», − такими словами завершил Николай Агафонович нашу беседу.

                                                           Валерий ЗОРИН

Все кто ждет победы переходим на сайт ПЕРЕЙТИ
Оцените статью
Орловская среда
Добавить комментарий